В корпусе Бенуа Русского музея проходит выставка «Реализм в русском искусстве второй половины ХХ века», на которой представлены работы советских художников-шестидесятников из частной московской коллекции. Ощущение мира и себя в нем у этой плеяды мастеров формировалось под влиянием Великой Отечественной войны и хрущевской «оттепели». Экзистенциальный фронтовой опыт, желание перемен и выстраданное умение отделять зерна от плевел способствовали уходу от фальшивого пафоса и политической мишуры. На первый план выходили острое ощущение жизни и надежда на обновление.

Выделенные под экспозицию залы прямо-таки струятся светом и теплотой. Стилистически подзабытые, немодные, стократно в наше время заклейменные, то ли из-за «пропагандистской», на чей-то взгляд, сущности, то ли из-за понятности и доступности изобразительного языка, полотна и скульптуры пленяют непосредственностью. И попадая в творческое пространство Аркадия Пластова и Гелия Коржева, братьев Ткачевых, Валентина Сидорова, Андрея Курнакова, Владимира Стожарова, вдруг пронзительно чувствуешь, что смысл не в бесконечном поиске смысла, а в ясности и простоте.

Упорно продолжающие верить в человека «с большой буквы», суровые романтики видели важность не в изображаемом событии, а в личном к нему отношении. Не только сочными красками прорисовывали внешние детали, но и оттеняли чувства и настроения своих героев. «Хочется, чтобы и наши произведения в некотором роде были сокровенной исповедью», – записал однажды Валентин Сидоров. Созидательную философию взял на вооружение и апологет «сурового стиля» (течение в советской живописи конца 1950-х – начала 1960-х годов) Гелий Коржев: «...нельзя на головы людей опрокидывать безысходность или страх, или ужас, уродство... Трагическое и ужасное можно изображать при одном условии, что вы, как автор, преодолеете это и приблизитесь опять к человеческому... Должна быть надежда, выход, утверждение мужества, красоты, добра...». Коржев представлен в экспозиции щедро, по большей части работами 1980-х и первого десятилетия 2000-х годов. Тем интереснее наблюдать «перекличку» между десятилетиями и верность выбранной методе мироотображения. Так, находящийся в плену воспоминаний ветеран («Старые раны», 1967) существует в единой системе ценностей с седой музейной смотрительницей («Хранительница», 1985). Частные зарисовки «из жизни» выливаются в обобщения, мозаика лиц и судеб – в цельное повествование о жизни страны.

Упоительная, словно живая природа Андрея Курнакова («Вешние воды», «Бежин луг», «Бурный день», «Березовые ритмы») и Алексея Грицая («Дубы в Прилуках», «Новолуние», «Сельское кладбище») до боли узнаваема. В ней нет сказочности, пышного антуража худших образцов соцреализма, но есть «радость красоты».

Всего показано 100 живописных, графических и скульптурных работ. Каждая из них – убедительное свидетельство того, что реализм не альтернатива постмодернизму или авангарду, а полноценная страница в истории искусства XX века, снисходительно и поспешно перелистывать которую вряд ли разумно.


newizv.ru